"…показалось Яруну, что одно облако в храм преображается – высокий, могучий, не сразу поймешь, то ли это храм, то ли крепость, то ли дружина крепко сплотилась вокруг князя…"

Первую деревянную церковь во имя святой Софии поставил еще первый епископ новгородский, Аким Корсунянин, сразу после того как Новгород с Добрыней крестил. Раз, говорит, в греческой земле, в Царьграде, стоит Святая София, то пусть стоит она и в Новгороде.

Немало труда было положено на постройку храма. А построили и сами не нарадуются: этакой красоты в Новгороде доселе не видывали. Встала София высотой о тринадцати верхах, вся дубовая, и стены и оконницы, и косяки и двери и лестницы, только кровля да маковицы осиновым лемехом крыты. Да недолго простояла София-красавица.

Срубили новгородцы во главе с князем Владимиром Ярославовичем новый детинец и решили воздвигнуть в нем соборную церковь Святой Софии, уже каменную. А словно убоявшись соперничества новой Софии, в то же лето сгорела прежняя о тринадцати верхах. Хотели позвать новгородцы для строительства своей Софии мастеров что Софию киевскую достраивали. Согласился сначала владыка, но думал о том всю ночь и отдумал посылать за киевскими зодчими. Призвал он к себе зодчего мастера новгородского, Яруна и наказал ему построить в Новгороде собор словенского образа, чтоб не похож он был на заморские. Много думал Ярун над собором. Достал он из ларя большие береста и стал писалом на них чертить. Начертит и хороша будто, но потом вспомнить что видел уже такую, то ли в Болгарии, то ли у сербов. Ляжет Ярун-зодчий в саду на траву-мураву и смотрит на облака. А что еще делать, коли ничего путнего в голову не приходит. И кажутся ему облака то конем, то медведем, то кораблем новгородским плывущим в дальние страны. Вдруг показалось Яруну, что одно облако в храм преображается – высокий, могучий, не сразу поймешь, то ли это храм, то ли крепость, то ли дружина крепко сплотилась вокруг князя. Встрепенулся старый зодчий, мигом понял, что этакой церкви он еще не видывал, что это она, матушка и есть! Сел он тут же на траве, схватил бересту и давай чертить. Поймал, поймал, вот она, голубушка, никуда теперь не уплывет, не растает. В тот же день сладил Ярун образ той церкви из дерева в локоть высотой, показал владыке с князем, те долго присматривались, но одобрили Яруново рукоделье. Но велел владыка делать храм той же длины, ширины и высоты, что и Киевская София, лишь срединному куполу надлежало быть не пяти прямых саженей в поперечнике, как у киевской, а на сажень уже. Уже так уже. Только сама София получилась у Яруна на полторы сажени выше киевской. Началась работа тяжелая, новгородцы от века плотники, каменную-то постройку возводить для них внове. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело дело делается. Пролетал день за нем, месяц за месяцем, год за годом. Медленно растет святая София. Зодчий же, Ярун, тает день ото дня. Слег зодчий мастер, послал народ к епископу, дескать так и так, владыка, зодчий-то наш помирать ладит. Поспешил владыка к нему, умыл святой водой, да привез вина заморского кровь согреть. Поднялся Ярун на ноги на следующий день, вышел во двор, глянул на детище свое и понял что рано помирать ему, не завершив дело. Да и дело какое! Не всякому выпадет жребий святую Софию строить!

Когда вбили последний гвоздь в последний свинцовый лист кровли и установили кресты на главах, вошел старый зодчий в пустой собор, оглядел пустые стены и столпы. Все ли исполнено как задумано? Столпы толстые и могучие, своды не слишком широкие, для надежности, да вознесены те своды высоко над землей. Окна узкие как стрельницы, оттого под сводами вечные сумерки. Ни к чему света много снаружи в храм пускать – отвлекать душу от света внутреннего. Обходя храм прочитал в нем старый зодчий первую молитву. Вышел Ярун из собора, обошел кругом, отошел поодаль, еще обошел. Суровой мощью веет от высокого храма. Над волнистой кровлей тесно стоят шесть могучих барабанов, увенчанных куполами-шеломами. Пять – покрыты свинцом, а шестой, средний – вызолочен. Точно князь с верной дружиной спешит на рать. И все выглядит как в том облачном виденьи. Вышел Ярун за ворота Детинца и побрел прочь. Побредет-побредет и остановится, и оглянется на собор. И все дальше, дальше уходит. И что-то будто неможется старому зодчему. Лег он на рыжую прошлогоднюю траву, а лицо к собору повернул. Слезы застят взор. Сморгнет их и снова глядит… Удалась Святая София на славу, славу старого зодчего Яруна и всего Новгорода.

Новгородская София, возведенная при Ярославе Мудром и его сыне Владимире – древнейшее каменное строение не только Новгорода, но и России! После того как в 1991 году в нем вновь начались богослужения, его иконы «заговорили» – замироточили. Теперь тысячи паломников устремляются в Софию, чтобы поклониться мощам князя Владимира Ярославовича и, главное, - иконе XII века Знаменской Божьей Матери. Бронзовые Магдебургские врата XII века, украшающие вход в собор, – послание, до сих пор не разгаданное историками. А перед Звонницей, выставлены колокола, бой которых много веков назад внушал благоговение новгородцам.